Всегда стараюсь лечь на живот: не видна моя мышкина грудь – раз, не надо за лицом следить - два.
Идиотам, начитавшимся бабских статеек в мужских журналах, не лень ведь контролировать женскую мимику. Отслеживают, настоящий оргазм или фальшивый. А последние три года мне попадались исключительно идиоты.
Поэтому на живот я перевернулась охотно. И неожиданно для себя самой расплакалась.
Он водил мне по спине кончиками пальцев, едва касаясь кожи. Вверх-вниз, вверх-вниз, с двух сторон от позвоночника, трогая губами за ухом. Опирался на полусогнутую в локте левую руку, веса его тела я не чувствовала, только пальцы на спине, прикосновение губ к уху и напряжённый горячий ствол, пульсирующий между моими ногами.
Он гладил мою спину, целовал, а я беззвучно плакала. Даже не плакала, слёзы просто текли из закрытых глаз.
Так нежно меня гладила по спинке только бабушка. Почешет-почешет, а потом гла-адит.
« У медведя спинища, у волка - спинуха, у лисы – спинулька, а у Оленьки – спи-инка…»
- А у зайца? – спрашивала я.
- А у зайца спинатка.
- А у слона, бабуль?
- У-у, у слона – спино-о-ожина!
Я смеялась и засыпала.
Что, кроме этой короткой ласки, могла мне дать моя бабушка, бабуля, бабулечка – пожилая казачка с четырьмя классами образования, одинокой изжёванной жизнью и внучкой-сиротой на руках?
Как она со своими, скрюченными артрозом руками, работала раздатчицей в Доме Советов, там же, на полставки – посудомойкой, и ночь через две - уборщицей?
Не знаю.
Когда она отдыхала?
Не знаю. Никогда, наверное.
Дом Советов стал Администрацией ( - или ещё чем-то), открылся модный клуб «Кино» в стиле хай-тек, бабушка перешла уборщицей туда.
Только советские фаянсовые тарелки у неё на мойке сменилась на гранёные стеклянные, да я выросла – жрать стала больше.
А она таскала и таскала домой пакеты с остатками продуктов, каждый вечер благодарила Бога за хлебную работу и радовалась солнышку, первому снегу, дождику и цветам сирени на убогом кустике около нашей речпортовской развалюхи.
…Какая я дура, что вызвалась на это…Нет, наоборот – какая умничка, что предложила!
Какая я везунчик, что не ткнула его шприц-тюбиком сразу, в коридоре! Да и как бы я смогла…
Этот дурачок засыпал прихожую номера лепестками роз, я вошла и растерялась.
Представляете – лепестки роз в «Тукане»! В «Тукане», где днём и ночью разливаются вёдра грязно-серой семенной пены самых придурочных московских придурков! То же самое, что в туалете прыскать не освежителем воздуха, а моим любимым «Сальваторе Феррагамо».
Потом я увидела его глаза.
Он сразу стал меня целовать. Не в губы, нет.
Руки, шею, в ушную раковину. Не телячьими мокрыми поцелуями, когда руки чешутся вытереть чужую слюну - вжимался горячими губами, невесомо обводя чуть влажным языком мочку уха, легко касаясь внутренних складок..
Вы ходили босиком по лепесткам роз?
Я – нет. До сегодняшнего дня нет.
Непонятное, несравнимое ощущение мягкости и нежности. Стараешься шагать невесомо, лепестки кажутся живыми. Как птички, как бабочки…
И сама я стала как бабочка, забыв о том, что я рабочая пчела. Нет – оса. Читала где-то про разновидность ос, которые после спаривания убивают самца, вонзая в него жало.
Моё жало лежало в сумочке. Жало-лежало…Стихи…
Я думала и думала, мысли жужжали в голове как пчёлы – опять пчёлы! - а он чувствовал, что я напряжена и терпеливо гладил меня – и ничего не говорил, Господи! - трогал и целовал, целовал и трогал. Меня никто никогда так не трогал – только мяли, хватали, мацали, тискали и обжимали, лазали и щупали.
Моя кожа шла мурашистыми волнами у него под пальцами, между бёдер жарко потягивало, соски стянулись и разбухли.
А время уходило, уходило.
…Если бы он не притащил свои кретинские фотографии, так бы и уволился.
А как я могла не сообщить Азизову, начальнику СБ, об увольняющемся от нас гипнотизёре, который может принудить человека к чему угодно, а потом стереть память?
Да и не сообщи я – все комнаты круглосуточно прослушиваются и снимаются.
Кто позволит загадочному гипнотизёру свободно и легко уйти из банка оружейного холдинга? А вдруг он надумал заглянуть в хранилище и унести миллионов пять-шесть? Или документы…, файлы…, которые стоят в десятки раз больше?
Нет, никаких подвалов и пыточных камер у нас нет ( - по-моему).
Когда промаргивают камеры и микрофоны, когда прохлопывает СБ, если человека не успели вовремя уволить - есть хорошее народное средство: пентонал натрия - сыворотка правды.
Если инъекция пентонала натрия даёт тревожную для холдинга картину, человека кладут на лечение в прекрасную психиатрическую клинику. После недельного курса лечения родственникам уже разрешают свидания со спокойным, абсолютно неконфликтным человеком с тихим голосом и взглядом, устремлённым поверх голов.
Некоторые даже благодарят за выделенную на лечение финансовую помощь.
Других некоторых отпускают впоследствии домой, устанавливая неплохую пенсию. Невезучих некоторых, как, например, Накасонова, трепанувшего языком перед провальной поездкой Путина в Латинскую Америку, забывают все.
Сорванный семисотмиллионный вертолётный контракт стёр стрелочника Накасонова как ластик. Он виноват был, не он… – неважно.
…Мерзкие фотографии! Наглый придурок!
Я никогда никому ничего не прощаю.
Я истратила свой лимит прощения на сто пятнадцать лет вперёд.
…в школе, где меня дразнили Почтой за мою почтовую куртку, в которой я ходила до четвёртого класса и чмырили как Витю Черевичкина,
…в пиццерии « Корлеоне» на Садовой (- нет, тогда она ещё была Энгельса!), где я отработала официанткой два мерзких года,
…на Лебердоне, откуда я бежала по кустам, чтоб не видать с дороги…, задрав голову, хлюпая кровяными пузырями в носу…, а потом шла босиком, в рваной блузке, через мост…
…Широко улыбаясь, я вызвалась сама сделать инъекцию и записать рассказ гипнотизёра-любителя на диктофон.
Азизов по своей привычке причмокнул губами, повертел карандашом и посмотрел на Кириллова. Тот пожал плечами.
А что такого? Вместо разработки операции по обеспечению, захвату и доставке есть готовое решение. В конце концов, отправить Костика, в случае чего подстрахуют вдвоём с водителем.
Контрольный срок – час. Через тридцать восемь минут я должна отзвониться, иначе восьмипудовый урод Костик смахнёт дверь как занавеску и сделает всё сам.
Лучше сделаю я.
Не сделать нельзя: запись должна лечь на стол Азизову. Снимки действительно были мои, и я действительно о прудах ни-че-го не помнила – я сама сказала Азизову об этом.
Значит, гипноз есть и человек представляет для банка реальную опасность. Я не мо-гу не принести запись.
Если б знать, что он будет говорить?…
Я засмеялась и, потянувшись, аккуратно перевернулась на спину. Я придумала.
- Хороший мой… - я потянулась и погладила его по лицу.– Я в ванную сбегаю на минутку, ладно?
В ванной я вытащила из сумки две баночки с таблетками– в этом факинг-холдинге глотаешь попеременно то возбуждающее, то успокаивающее - быстренько растолкла углом мобильника каждых по четыре и размешала в полстакане воды.
Принесла с собой в комнату. Поставила на тумбочку около сумки.
Он смотрел на меня, не отрываясь. Обычно в мужских глазах, обращённых на меня, я видела только мутную жирную кровь, сало и горячую слизь.
Его взгляд был полон детского восторга и гудящего огня. Из глаз тянуло сухим жаром, как из открытой чугунной дверцы бабушкиной печки.
- Ну что ты так смотришь? – я присела рядом с ним, обвела ему пальцем нос, скулы, губы. Он выгнул спину, выдохнул, провёл мне рукой по груди, посмотрел на правую, на левую.
- Знаешь…
( - ну, вот и всё. Конец Туканской сказке. Сейчас скажет: « А чо ты себе грудь не увеличишь? Я вот знаю клинику…»)
…у тебя такая грудь удивительная. Я касаюсь рукой – и кажется, будто тебя за сердце беру. Такая нежная…
- Маленькая…
( …что я несу, дура?! Что из меня полезло? Откуда это?! Не дай Бог скажет: «Это мой любимый размер»)
- Да…? Не знаю…может быть…Красивая…
…Знаешь, тяжело говорить с тобой после этой истории…
Ты не простишь, конечно, но я всё равно прошу прощения... Ты меня прости за эти фотографии, за пруды. Мне стыдно. Я не знал, что ты такая…
( - ну, ещё спроси, как дура: « Какая?»)
- Какая «такая»?…
- …Ты дышишь, лежишь, улыбаешься так, как я всегда мечтал. Даже не «мечтал» это называется – понимаешь, у каждого есть свой образ какой-то, идеал, и всех встреченных женщин сравниваешь с ним.
Одни совпадают больше, другие – меньше. А ты… у тебя всё так, как я бы сам бы для себя придумал.
…это очень похоже на слово из шести букв, первая «Эль»…Наплевать, что…
( - так и сказал: «Эль»)
Я мягко закрыла ему рукой рот, и, когда он замолчал, отняла пальцы и прижалась губами. Длинно, сладко, по-настоящему.
Он поднимался к моим бёдрам, медленно целуя мне колени, под коленями, трогая пальцами моё тайное чувствительное место на ступне – откуда он узнал? - ложбинку между большим пальцем и остальными.
Я опустила руки вниз, раздвинула складки, и не успел он прикоснуться губами к моему вытарчивающему клювику, распирающий горячий комок внизу живота расцвёл, я ахнула и утонула.
Вынырнув, не открывая глаз, я потянула его голову вверх и поцеловала, прижимаясь зубами к зубам. Нащупала рукой его ствол, он бился в моих пальцах как горячий зверёк. С наслаждением ощущая подрагивающую в руке мужскую плоть, я потянула его к себе, но не успела - он замычал, выгнулся и выплеснул на мой пылающий живот сгустки прохладного ( мне показалось - кипящего) семени.
Я ткнула его шприцем в предплечье сразу, как только он лёг рядом, вытащив у меня из-под головы левую руку.
Из глаз плеснуло горечью и детской обидой, потом взгляд помутнел и зрачки разбалансированно поплыли к переносице.
Я бы никогда не поверила в его безумный, идиотский, бредовый рассказ про нооцикл. Устинова, если б не знала, что такое пентонал натрия – этот препарат никому не позволит что-то утаить или дать неискренний ответ.
Я задавала вопросы по азизовскому вопроснику коснеющим языком, а он, полулёжа на подушке, рассказывал.
…про жёлтый рожок,
…про перекидной тумблер,
…про лимузины на Окружной и про встречу в мужском туалете ( - когда же это было? Полгода назад? Ну, да – сразу после Крещения мне сообщили о смерти бабушки. Наверно, тогда…Но! каковы скоты из безопасности – посмотрели запись, посмеялись, наверно…Мне ничего не сказали …Ладно.)
…про волка, козу и капусту…, встретить президента, вторник…, два миллиона из четырёх….
По позвоночнику изнутри дунуло холодом, мне нестерпимо захотелось в туалет. Я стиснула дрожащие колени и потянулась за приготовленным стаканом, поддержала его голову, заставила выпить.
Безумная смесь сапарала и паксила встретилась в его крови с пентоналом, вскипела, брызнула ядом в мозг. Женина голова наклонилась, губы дёрнулись и скривились, выпустив струйку слюны. Зрачки закатились, его вырвало, он захрипел.
Ну, начнём концерт.
Не выключая диктофон, набрала номер и завизжала в трубку.
Костик с водителем был в номере через три минуты. Я металась по комнате в одной Жениной рубашке на голое тело, эти бычки до того растерялись, что и не заметили дефицита в моей одежде.
Костя набрал Азизова, я, выхватывая из Костиных рук мобильный, кричала Азизову про труп в номере, потом, проверив Женин пульс, дебильно засмеялась…., и обрадовала Элвина Рашидовича сообщением, что пульс есть, но нитевидный. Хотела добавить про сопорозное дыхание, но не рискнула.
Моё предложение отвезти его ко мне домой и уже туда пригласить врача вызвало у всех неподдельный энтузиазм.
Выкрутится Виолка – слава Богу. Нет – на неё всё и свалим.
Я чуть не воочию видела причавкивающего Азизова, с сожалением рассказывающего Костомарову про слабую-на-передок Сельцову, завалившую элементарную операцию.
Только восточный человек Азизов, отработавший в Конторе больше лет, чем я живу на свете, может подать эту информацию так тонко.
С одной стороны, они почему-то все уверены, что Костомаров со мной спит.
С другой - Азизов обязан соблюдать иерархию и, не дай Бог, проявить, что он знает, что Костомаров со мной спит.
И вместе с тем запустить в интонацию свою мужскую симпатию ко мне. Но – отвлечённую симпатию…
« Не можьем пиридумат ничьего дюругого, какь…», - и скорбно замолчит, опустив выразительные глаза учёной таксы.
Кому хочется валандаться в мутной истории с потенциальным трупом на фоне нынешних тревожных подвижек и горообразований в силовых ведомствах?
Но никаких рисков в ситуации не было. У меня был Доктор Иван.
У каждой женщины, живущей с алкоголиком или наркоманом, есть свой Доктор Иван. За полтора года жизни с Вадимом Доктор Иван со своей Волшебной Капельницей стал почти членом нашей гражданской семьи.
В любое время суток, в любом состоянии Вадима. Без эмоций. Без советов. Без вопросов…, кроме: «Что? Сколько? Давно?»
Мне говорили, он и сейчас к Вадиму приезжает.
…Натренированный и привычный ко всему ресепшен «Тукана» увлечённо занимался своим делом, на нас не упал ни один взгляд.
Этап Туканской аркады «Не заметить двух Шкафов с Полутрупом и Полуодетую Девку –в- панике» персонал прошел с блеском.
Я – умница.
Все забыли про диктофон, какое-то время у меня есть.
Доктор Иван ушёл в десять, Женя проспал до пяти утра, открыл глаза и вопросительно посмотрел на меня.
Смотрел и молчал.
А время опять убегало, убегало.
В восемь, максимум в девять, Азизов раскроет свой ежедневник и нацелится карандашом на первую запись: «Виола, «Тукан».
Я начала выкладывать подготовленную адаптированную версию событий, но запнулась и вдруг сказала:
- Знаешь, я тоже решила вытащить скрепку…
И стала рассказывать ему всё, как есть.
Не дослушав, он перебил меня вопросом: «То есть, ты не остановилась ни перед чем, только чтобы мне не отдаться?» и потянулся губами к моим коленям.
- Прекрати, тебе же ещё нельзя…, - неубедительно отстранилась я.
( - как дура…)
- Ключевое слово здесь «Тебе»? Или «Ещё»? Не прошёл испытательный срок?
Или вообще, ключевое слово: «Жэ»? Думаешь, я «эМ» интересуюсь? Нет, у меня устаревшая примитивная ориентация…
- Совсем примитивная?
( -что несу?! И улыбаюсь так мерзко-кокетливо…! Откуда это?)
- Нет, не совсем. Меня, допустим, очень интересует твоя прекрасная часть тела, откуда ты вытащила скрепку…
- Слушай, часть тела…! Ты понимаешь, что происходит?! У нас времени совсем…! совсем нет…
…Мы сели переделывать запись только в пол-седьмого, к Яше выехали в семь.
|
Назад
Конференция
Вперед
Списком
Чайник и скрепка. Часть третья. Виола.
Редактировать
Ответить
Цитата
