ТТХ: 30 лет, рост: 162 см, размер груди: 1, вес: 48 кг, волосы: каштановые.
Цена: 2000 руб за 1 час.
Метро: Полянка.
Отчет:
Вечный Город в часы обеденного перерыва заполненный толпами народа напоминал большой муравейник. Над городом неподвижно висело неяркое осеннее солнце, затянутое пеленой сизого дыма, клубящегося из кратера местного Везувия неспокойного уже третью неделю. Жители окрестных деревень, памятуя о напасти, погубившей Помпею в прошлом годе, тянулись в город в надежде переждать неспокойное время за его стенами, и везли с собою скарб, груженный на телеги, гнали перед собой домашний скот, жен, рабынь и малолетних детей.
Было людно в эти часы на узких улочках Вечного Города. Лавочники, у которых торговля снедью шла особенно бойко, подвозили новый товар к своим прилавкам, и кричали нерасторопным, зазевавшимся прохожим: «Поберегись! Зашибу!». Тут же на улице жарили мясо и лепешки, отчего по воздуху распространялся запах подгорелого масла. В этом гудящем людском муравейнике, опираясь на посох, медленно передвигая ногами, куда-то двигался благообразного вида седой старик в сером хитоне. На него время от времени натыкались, его толкали и пихали более проворные и молодые, летящие очертя голову, сограждане, которым он оказывался препятствием на пути. Не поворачивая головы, они бурчали что-то себе под нос, и продолжали свой рысистый бег, а старик, тем не менее, всякий раз матерился, грозил в их сторону кулаком и кричал вслед им проклятья, грозящие страшной карой богов всему их роду вплоть до двенадцатого колена.
Уставший идти старик, присел на камень, нагретый солнцем. Он расправил спутавшуюся длинную белую бороду, выловил блоху, кусавшую его подмышкой всю дорогу, и с наслаждением раздавил ее между ногтями больших пальцев. Хруст ее ломающегося панциря – легкий, едва слышный щелчок усладил его слух. Затем, старик извлек откуда-то из складок своего хитона карманный Оракул в форме морской раковины, и, приложив, Оракул к уху, закатил глаза, погрузясь в состояние общения с прорицателями.
Жрица Храма Эроса Виктория, будучи первый день призванной Эросом служить ему на этом поприще, с раннего утра, когда только встало солнце над Вечным Городом, уже проверяла все ли готово к совершению ритуального жертвоприношения. Первым делом она осмотрела помещение для омовений на предмет наличия в нем благовонных масел и воды, потом высыпала кубики сахара, купленные накануне, в небольшую синюю плошку с крышкой, наполнив плошку до самых краев. Она достала десять презервативов, завернутых в золотую фольгу, подумала немного, и достала еще два, чтобы хватило наверняка. Она разложила презервативы на столике друг за другом, стараясь, чтобы между ними были одинаковые расстояния. Раньше, служа Девственной Весталкой в Храме Девственных Весталок, расположенном неподалеку, Виктория не имела в числе культовых предметов, используемых для отправления культа, этих занятных штучек, завернутых к тому же в такую красивую и блестящую упаковку. Так как Девственным Весталкам, под страхом быть с позором, изгнанным из Храма, категорически запрещалось иметь секс с ходящими туда смертными. Смертные же, посещавшие тот храм, имели больные руки или совсем их не имели, или были до такой степени ленивы, что руками могли только разводить, и поэтому Девственным Весталкам приходилось вместо них им дрочить до достижения семяизвержения.
Виктория зажгла настенные светильники закрытые красной тканью, чтобы приглушить свет от них, покрыла ритуальный жертвенник – высокий прямоугольный стол белой тканью, сотканной рабынями Северной Африки. Потом она совершила омовение, походила голой по Храму, разглядывая с разных сторон свое собственное отражение в прямоугольных серебряных зеркалах, расположенных вдоль одной из стен, и осталась довольна собой. Она надела короткую черную тунику, а на запястья серебряные браслеты, а на ноги небольшие серебристые сандалии на высокой шпильке. Еще раз внимательно осмотрела себя со всех мыслимых сторон и опять осталась довольной своим видом, своими темными кудрями, обрамляющими лицо.
Надо заметить, что помимо всего прочего, в обязанности Виктории еще входило, вещать голосом Пифии, что совершенно выскочило у нее из головы, пока она готовилась к совершению ритуала, и думала о нем до такой степени и в таких деталях, что даже намокла. Поэтому, когда первый, обратившийся к Оракулу, вопросил ее о том, сколько будет стоить час совокупления, она смогла возвестить голосом Пифии не сразу, а только восстановив дыхание и отогнав от себя нахлынувшие на нее чувственные переживания, ставшие назойливыми. Однако, к полудню, объясняя в сто двадцать пятый раз все то же самое, Виктория ощутила, что в горле у нее пересохло и стало першить, поэтому она выпила пару стаканчиков вина местных виноградников урожая прошлого года.
Это не только ее ободрило, но и подхлестнуло колесницу ее фантазии. Она представляла себе, что вот-вот, с минуты на минуту к ней заглянет неутомимый Центурий, подобный Геркулесу, не ведавший женщины на протяжении последних трех лет своих походов по аравийским пескам во славу Цезаря, и, принеся в жертву кабанчика, будет иметь с ней секс до полного ее изнеможения, и издала томный вздох.
И снова она услышала чей-то скрипучий голос, обращенный к Оракулу. И снова голосом Пифии она отвечала, но уже более развязано, под действием молодого вина, что все там было написано на чистой латыни, где и сколько. На что скрипучий голос возражал, что обладатель его слепой от рождения, как Гомер, и вдобавок необученный грамоте, поэтому имеет к Оракулу еще всего три вопроса: «Спрашивай!» - произнесла она голосом Пифии. Вы курите? Выпиваете? Ипетесь? Пифия утвердительно ответила трижды. «Это хороший знак! - произнес скрипучий голос вопрошавшего - Тогда я буду через десять минут!»
Через десять минут старик благообразного вида в сером хитоне, опираясь на посох, вошел в двери Храма Эроса. Виктория подала ему ритуальный напиток в чашке из прозрачного стекла на прозрачном блюдце. Старик одним глотком выпил горячую жидкость, разоблачился, и, получив знак, совершил омовение ног и спины, а затем вышел к Виктории, держа полотенце в руке. Виктория приняла из рук старика полотенце, вытерла спину старика насухо, прильнув к ней, а затем пригласила старика либо лечь на жертвенник в форме прямоугольного стола, либо расположиться на угловом ложе в углублении стены. Старик забрался на стол. Тогда Виктория скинула тунику и залезла на старика, сев на его обнаженные бедра. Она зазывающими глазами смотрела на его, простирала к нему руки, совершала ритмичные движения телом, закатывала глаза к потолку, сжимала и разжимала плечи, выпячивая вперед грудь, руками сминала свою маленькую грудь и стонала. Это была такая игра, которая наполнила существо старика новым смыслом и заставила кровь в его жилах скорее циркулировать. Старик потянулся своими костлявыми пальцами к ее груди, погрузил ее груди в свои обветренные ладони, сжал их, отпустил, обнял жрицу, привлек ее к себе, сзади проник пальцем в ее лоно. Лоно, увлажненное любовным соком, жадно приняло палец. И это была уже не игра. «Какая горячая штучка!» - мысленно воскликнул старик и медленно вынул палец, освобождая вожделенное место. Глаза его, устремленные вверх, наблюдали за чередованием красных отсветов от светильников, перемежающихся черными глубокими тенями.
Весь ритуальный порядок спутался в голове Виктории. Эрос торопил ее, Эрос хотел жертвы. Виктория, одев дрожащими от нетерпения пальцами презерватив на фаллос старика, забыла совершенно о ритуальном минете. Она приняла фаллос в свое лоно и продолжала ритмично двигаться в такт музыке, доносящейся откуда-то сбоку. Старик закрыл глаза. Сперма была пролита на жертвеннике во славу Эроса. Жрица продолжала свой танец под звуки цитры. Фаллос не удержался в ее лоне. Тогда она, изогнувшись, языком стала щекотать опустошенные кожаные сосуды старика. Старик лежал недвижим. Наконец, спустившись с небес, где он общался с богами, старик произнес тихо: «Надо снять презерватив!» «Как, ты уже «кончил»!? Так быстро?!» - прошептала Виктория, посмотрев на старика, глазами полными ужаса. «А я только что разохотилась!» - добавила она, и голос ее задрожал.
Старик знаком предложил жрице переместиться на ложе в углублении стены. Там он расположил ее голову на своем мягком и большом животе, как на подушке, и, играя ее жесткими кудрями, сказал: «Я - стар, мне требуется много времени и пищи для восстановления сил. А время, как известно, - деньги! Боги хотят много денег! А я больше двух тысяч деревянных талантов унести за раз не могу, посмотри, какие тонкие у меня ноги!» Жрица заплакала. «Не плачь!» - промолвил старик, утирая слезы с ее щек, я опущу в жертвенный сосуд две тысячи талантов, и ты купишь себе конфет. Старик отсчитал монеты, и опустил их в жертвенную чашу, подбросил вверх оставшиеся у него на ладони несколько талантов, поймал их на лету, натянул на себя серый хитон и, опираясь на посох, вышел из храма и зашагал по Вечному Городу в направлении заходящего солнца.
Всю ночь старик не мог заснуть, он мучался от нестерпимого желания ипаться, и только ближе к утру, сжалившийся над стариком Морфей спустился к нему в изголовье.
Это датированное 2-ым веком до н. э. произведение, скорее всего, является художественным вымыслом его автора, а вышеупомянутые события никогда не происходили на самом деле. Примечание И. Радищева.
Оценки: секс: 5, отношение к клиенту: 5, квартира: 4, в целом: 5
Сообщение изменил Вых (04/05/2009 10:33:15)
Действия:
Вся тема
Тема сообщения
Автор
Опубликовано
Вечный Город в часы обеденного перерыва заполненный толпами народа напоминал большой муравейник
Назад
Результат поиска
Вперед
Списком
Вечный Город в часы обеденного перерыва заполненный толпами народа напоминал большой муравейник
Редактировать
Ответить
Цитата
