- Базука Базукович, у NN день рождения завтра, - напомнила, прощаясь, секретарша. – Я пойду? Вы ещё долго?
- Спасибо, Леночка, до свидания. Посижу ещё пару часиков.

NN невелика шишка, но на важном месте – в Москомземе.
С утра поеду.
Открыл шкафчик, покопался в подарочном обменном фонде, нашёл подходящее, по чину. Большой «Хеннесси» ВСОП – в самый раз.
А вообще-то почистить немного надо шкафчик, после дня рождения полна коробочка. Вытащил несколько бутылок с краю.
Виски, виски, коньяк, Кьянти, почему-то шампанское «Моет и Шандон». Там же лежал и Лёхин диск - надо же, я и забыл про него напрочь.
И про Лёху тоже. Даже не знал, о чём и говорить-то с ним.
А он - надо же, искал, старался.
Подарочное издание, в футляре.
«Бэнд он зе ран», 1973 год. Надо же – семьдесят третий!
Странно, в семьдесят третьем я ещё сопляком-школьником был, как же мы в институте его слушали?
Хотя тогда музыкальная мода помедленнее была.
Тоже сунул в пакет.

В мороз машину нужно прогреть, а в такую свинячью жару – остудить.
Двери нараспашку, люк открыть, пусть кондиционер помолотит несколько минут, потом всё закрыть и ещё несколько минут.
Всё, можно ехать, не прилипая спиной к сиденью. Пол-одиннадцатого вечера, а такое пекло.

Где там дисочек-то?…
Insert…
Затрясся мобильный.
- …Безусловно. Но приложения к Договору вы так и не отправили.
Нет, не было. Да что мы в слова играем? Я же сказал, что без этого приложения Договор подписывать не буду.
…Не отказываюсь…
…Я повторяю – приложения не получал.
…Может быть, барахлит. Почта – она такая…
…Я тоже думаю, курьером лучше…
…Да, до завтра…

Вроде взрослые вокруг люди, а всё как в тюремной бане – только за кусочком мыла нагнёшься, тут же сзади очередь выстраивается.
Гнусы.

Положил мобильник, отпустил на волю заглушённую музыку. Сразу даже не понял, что произошло, тупо вытаращился на дорогу.

«…Вэн ю ла-а-айт
Из он зе блинк
Ю невер синк оф во-оринг
Вотс зе юз оф во-оринг?…

Да, точно, Олимпиада-80, финские соки «Марли», финские же конфеты с ликёром, бананы на каждом углу в пустой Москве, общага, летняя сессия первого курса…
Нет, сессию уже сдали, мы из стройотряда приехали. Катькин день рождения отмечали.
Это называлось «сэйшэн».
Серёга, как всегда, выгреб у всех деньги подчистую, на все взял «Кавказ», пару вермута для девчонок и несколько сырков каких-то убогих. И кило яблок.
- …Чтоб не бегать.
- А закуски, закуски-то чего не взял, Серый?!
- Жрать – дело свинячье.
- Ну, а девчонкам-то…?
- Им как раз вообще закусывать не давайте, развезёт скорее.

…Вотс зе юз оф ха-арри-инг?
Вотс зе юз оф э-эниси-инг?

Хоп! Хэй-Хоп!
Хоп! Хэй-Хоп!…

Это уже гораздо позже я узнал, что не «Хоп, хэй-хоп!», а «Ho Hey Ho». Хотя крутили её мы в тот вечер раз двадцать.
Или тридцать.
Потом «Бони эм» пошли.

«…Кто спиздил бели-ила?!
Кто спиздил бели-и-ила?!
Бел-фаст!!
Бел-фаст!!!»

Зато в тот вечер я узнал, что после моих стихов и поцелуев Божественная Лена Чернышёва может преспокойно проследовать с Серёгой в соседнюю комнату на полчаса.
Вот такое жизненное открытие, Откровение Божье.
Слова «трахать» тогда ещё не было.
Или было?
Нет, не было.
Было дурацкое слово «факать». Дрючить. Шпилить. Драть.
А! – «сношаться» ещё было.
В общем, всё это у них и воспоследовало.
Вернулась с кретинской пьяной улыбкой, помада смазана, в перекрученной синенькой кофточке…нет, не кофточке…
Рубашке – не рубашке…
Как же это тогда…
Синий батник у неё был перекручен!
Батник это называлось! С медными такими клёпочками “Fekon”.
В джинсах «Рэнчер». Финских, кстати.

Вторым Божьим Откровением в тот вечер была дикая сладость шпилить пьяненькую Божественную Лену после Серёги.
Драть.
Факать.
Сношать.

Мне Катя призналась через полгода, что она возненавидела меня смертельно за это.
- Только за это? – спросил я.
- Нет. За всё…За развязность твою самоуверенную, за шуточки, за…
Где это было? В баре на Обуха?
Нет, это был бар на Покровке на втором этаже. Высокая лестница вверх, двухчасовая очередь на вход.
Не на Покровке, конечно – это была улица Чернышевского.
«Шампань-коблер» по рубль семьдесят, пачка «Винстон», взятая на Беговой за два рубля, положенная на стол так, чтоб было видно лейбл, миндальные орешки в блюдечке
Катины поцелуи так миндальными орехами и пахли. Когда целовалась, всегда глаза закрывала.

……Вотс зе юз оф во-ори-инг?
Вотс зе юз оф ха-арри-инг?
Вотс зе юз оф э-эниси-и-и-инг?..

….Хоп! Хэй-Хоп!

Я прибавил звук. «Бозе» заполнила машину густым звуком как смолой. Как патокой. Покрутил верньер на 23.
Ещё.
25,26,27.
Загудели, зарезонировали стёкла.
Я открыл люк, из соседних машин оборачивались. Видать, Маккартни влез к ним даже сквозь закрытые окна.
28, 29, 30.
Ещё.
31.
Предел громкости.
В голове, ушах, руках и ногах не осталось крови, мяса и нейронов («…и быстрых разумом Невтонов») – только скачуще-плывущая мелодия «Миссис Вандебильт».
Только Пол с гитарой. Молодой, красивый, с любимой неодноногой женой Линдой.

…Вэн ё па-айл
Из ван зе вэйн
Ю донт комплэйн оф ро-оббери…

Я придавил газ, двести восемьдесят сил рыкнули и вытолкнули меня с Третьего Кольца вправо вверх, на Ваганьковскую эстакаду.
А ведь фарцовка здесь же была, на Бегах.
Где же мы джинсы толкали? Вон там комок был - на углу, точно; а мы где паслись?
Не узнаю.
…А с Катей так и ходили до третьего курса кругами, всё уже у неё облазил, руками везде побывал, она у меня тоже, но так ничего и не было.
Из-за того случая с Ленкой?
Из-за воспитания?
Из принципа?
«Нет недающих, - говорил Серёга, - есть только плохопросящие».
«Отстань, - отвечал я, - это не тот случай».

Песня кончилась, я опять вернул трек к началу.
Через Пятого года выскочил на Садовое, перед въездом в тоннель глянул на новую высотку слева.
Под глобусом «Аэрофлота» ресторан «Арбат» был.
И «Лабиринт».
В «Лабиринте» на Катиной с Серёгой свадьбе я музыкантам раз семь башлял за «Хоп, хэй-хоп!».
Потом облевался, расплакался и успокоился.

…Ли-ив ми эло-он
миссис Ва-ашингто-он…

Звонил ей, молчал в трубку. Часто, через день. А иногда и каждый день. Встречаясь в институте, она смотрела сквозь меня.
Через полгода родила.
Прошло ещё полгода. Я всё равно звонил, ждал, надеялся, что разведётся.
И через полтора года звонил. Не каждый день уже.
Из автомата за две копейки. В тяжёлую чёрную трубку на пружинном железном шнуре.
Интересно, есть ещё телефонные автоматы?

Потом диплом.
Диплом обмывали в кафе «Аист» на Ленинградке. А очнулся в ресторане «Балканы» в Питере. На Невском, по-моему.
Потом…

… Вотс зе юз оф во-ори-инг?
Вотс зе юз оф ха-арри-инг? (Но юз!)…

Жили они с Серёгой в её квартире на Ленинском, там внизу магазин «Олень» был.
Почему «Олень»?
Не помню.
Напротив «Ванды». Или «Власты»? «Ванды», конечно.
Я и называл Катю – миссис «Ванда-бильт». До свадьбы, конечно. Хотя до свадьбы она была мисс.

…Хоп! Хэй-Хоп!
Хоп! Хэй-Хоп!…

Повернул на Ленинский, пролетел площадь Гагарина, выключил музыку и остановился.
Позвонить или не позвонить?
Зачем тогда приехал на ночь глядя в другой конец Москвы?
Звони.
Дураком каким-то чувствую себя. Зачем мне это нужно?
Да по херу.

- Привет.
- Добрый вечер.
- Назагоралась? Встретить тебя хочу.
- Да стоит ли? У меня и времени совсем нет.
- Ну и хорошо, что нет, у меня тоже. Тем более, я уже подъехал.
- Ну ладно, щас.

Ну на хера мне это?
О чём мне с ней говорить? Разные планеты, разные миры.

Разная планета выскочила из дверей фитнеса, закрутила головой. Вечерний ветер отдувал короткую стрижку на высокой шее. Брючки чуть ниже колена, пупок, естественно, вывален наружу.
Маечка размером с носовой платок.

Совершенство какое-то неземное, блять.

Хорошо, хоть старше моей дочери. Немного, но старше.
Хотя какая она моя…
Так и до педофилии какая-то. Интересно, педофилы понимают, что они извращенцы, или какие-то внутренние самообманы включаются?

- Добрый вечер.
- Здравствуй…те…

(Блять, блять, блять!!!!!! Ну на хуя мне это?! Хорошо ещё, что в машине сидим, в метро бы место уступила. Ну совершенно не представляю, о чём говорить с ней, куда везти. Вести. Ввести…
В ресторане сидеть? Или в ночной клуб, как дурню, с ней тащиться?)

- Жарко сегодня как…
- Ну, ну, Даша…О погоде лет через пятнадцать поговорим. Если доживём…
- Никуда не летали больше?
- Не летали. Больше. И меньше тоже.
- А-а…

Разговор поддерживает, как с убогим.
А тогда, в аэропорту, как-то бойко у нас пошло так, колесо чемоданное у неё отскочило, помог, подвёз…
В аэропорту атмосфера другая, наверно.

- Какую музыку предпочитаем в такое время суток после фитинга?
- Фитнеса.

(Чёрт, целый день прокат этот чёртов, трубы, арматура! Хорошо хоть фистинг не выскочил…)

- …Но такой музыки, как я предпочитаю, наверно, нету.

( Какая, интересно, ей музыка нравится? Какая такая современная молодёжная музыка? Группа «Корни»? «Фабрика звёзд»? Тимати какой-нибудь, негрила в мехах, сучий выблядок? Нет, лучше помолчу, чтоб не позориться)

- Ну хоть скажите - (пиздец, тоже на «Вы» перешёл!) – для информации…
- Я «Пинк Флойд» люблю.
- «Пинк Фло-ойд»?
Сильно. «Стенку», наверно?
- Ну, кроме запиленной «Стенки», они вообще-то много чего сделали.
- Ну-ка, ну-ка, просветите!

Даша посмотрела на меня, как на хромую собаку и промолчала. Ишь ты, «много чего»!

- «Шайнинг ё крэйзи даймондс» подойдёт?
- Хм-м…Подойдёт.
- Только я предупреждаю: такую музыку надо слушать на полную громкость и на большой скорости, - сказал я, нажимая на второй диск с вечным Дежурным по Автомобильной Базукиной Музыке Роджером Уотерсом.

После полуминутной тишины пошёл трубный глас «Даймондсов».

- Ну, тогда, через Воробьёвы горы. Там, кстати, в такое время рейсеры собираются. С нашего потока двое ребят есть.
- Вот и хорошо. Погоняемся с ребятами. Машину водишь, кстати? Скорость любишь?
- Обожаю!! Н-но…
А если стукну…
- Ну что ж - это сближает. Хоть на «Вы» не будешь называть.
- Да ладно тебе. Не сердись. Что, в самом деле руль дашь?
- Руль – это самый минимальный минимум, который бы я хотел тебе дать…

На Воробьёвых был серьёзный съезд.
Сейшен.
«Селики», «Импрезы», пара «Мустангов», «Порш» - кого только не увидишь.
Антикрылья, обвесы, резонаторы, низко бормочущие тёплому асфальту про скорость и дымящиеся шины. Из люков и дверей выплёскивалась и сталкивалась басами разномастная музыка.
На газонах, бордюрах и скамейках тесно сидела публика, далеко за Москвой-рекой на каркасе Ситевского небоскрёба рассыпались искры сварки.
Ветер с реки наносил прохладу, сдувая зной и дневную херню с фитингами и прокатом.
- А почему никто не гоняется? – спросил я.
- Рано ещё. Ближе к полуночи начнётся. Подождём.
- Ты же спешила, - сказал я и прибавил Роджеру Уотерсу громкости до 20-ти. Подумал и довернул на 21.

…Веллкам, май сан,
Веллкам ту мэши-ин…

- …Ты что так поздно? – робко спросила жена. – У нас же сегодня юбилей свадьбы – я вот приготовила, ждала-ждала… Спать легла.
- Да понимаешь…там…Всё через одно место…покасамвсёнепроверишь никомуничегоненужновсёпоперепутали…Приложениекдоговорунепослали…
… А про юбилей я помню. Ну, что ты, Катя?
Вот, специально за шампанским заехал. «Моет и Шандон».
- Да-а? Ты помнил, Базунчик? Какой ты умничка…
А я даже музыку приготовила. Я помню, как ты её крутил всё время…

… Вэн ю ла-а-айт
Из он зе блинк
Ю невер синк оф во-оринг
Вотс зе юз оф во-оринг?… - помнишь, как мы в Сочи её ночью слушали?

- Угум, здорово. Класс просто.
Ну, давай спать, а то мне вставать рано завтра, в Москомзем с утра надо. Ты прелесть.

Засыпая, я улыбнулся - короткая причёска, сломанное чемоданное колесо, руль в Дашиных руках, моя рука на её высокой шее, пахнущие мятной жвачкой губы…
«Шайнинг ё крэйзи да-а-аймондс…» - хотел я подпеть Уотерсу, но вставать на самом деле было рано и я уснул.