От автора.
Эта история мне приснилась. Она настолько быстро пронеслась яркими картинами в моём спящем мозгу, что утром я, не задумываясь, сел за рукопись. Нить воспоминаний сна была тонка, и мне в спешном порядке приходилось напрягаться и вспоминать детали и подробные мелочи, без которых сон не стал бы явью на листе. Возможно, ранним утром я что-то упустил, но мне очень хотелось быстро написать эту историю. Почему? Не знаю, мне показалось, что грустные сны, заставляют человека обратить внимание на некоторые вещи, которые мы не видим или не хотим замечать. Перечитав историю, облегчённо вздохнул, думаю, я сумел донести до читателя то, ради чего мне приснился сон.

Нашим старикам посвящается…

Однажды в августе, проходя по уходящему, московскому зною, я забежал в кафе. Начал накрапывать дождь и прохожие стали разбегаться в разные стороны, таким образом, я очутился в тихом местечке, где вкусно пахло кофе. Едва прикоснулся к ручке двери, как она открылась, и я услышал голос:
-Здравствуйте, проходите, пожалуйста.
В полумраке прихожей было сначала не разобрать, кто открыл дверь и кому принадлежал голос. Но он был мужской, негромкий, чёткий и наполнен вежливостью. Я огляделся, передо мной стоял швейцар, в настоящей униформе, со снятой фуражкой в левой руке. Правой же он сделал своеобразный жест - в воздухе прошла дуга снизу вверх, указывающая на зал кафе. «Хороший сервис, спасибо, старик! Может это гостиница?»
-Спасибо, Вы работаете?
-Да, конечно, проходите, пожалуйста, Вас встретит администратор.
Зайдя в зал, я ничего не увидел необычного и главное - по интерьеру, качеству посуды, салфеток и скатертей, одежде обслуживающего персонала, я не нашёл ответа почему на входе швейцар? Постояв при входе в зал несколько десяток секунд, и не получив приглашения сесть за стол, прошёл сквозь кафе и сел у окна. Меню лежало на столе, выбрав кое-что из десертов, я повернулся и начал искать официантку. Мои глаза встретились с лицом старика. Он быстро удалился к своему рабочему месту, но было очевидно, что он провожал меня взглядом пока я не сел и явно чем-то был расстроен. Наконец-то меня заметили. Заказ принесли быстро, я наслаждался, на удивление вкусным кофе, ел бутерброды с отличной сёмгой и смотрел на пробегающих, мокрых зевак. Уходя, я кивком головы поблагодарил швейцара за своевременно открытую дверь. Москва пахла после дождя свежестью, прохожие щурились от солнечных зайчиков, поселившихся в лужах и на стёклах машин, кто-то, улыбаясь, смотрел на небо, видимо, проступила радуга, но все прекрасно понимали, что теперь дожди всё будут чаще напоминать о наступающей осени.
Прошёл месяц, а может и больше, я снова очутился в районе Чистых прудов. Судя по скоплению машин, становилось ясно - люди возвращались из отпусков. Затор был ужасный, впереди все сигналили, соревнуясь у кого громче гудок. Устав слушать эту автомобильную трель, я удачно припарковался, решив отсидеться в каком-нибудь ресторанчике, тем более, надо было сделать некоторое количество звонков по делам, записывая при этом информацию. Выйдя из машины я огляделся, не найдя нужных мне вывесок пошёл в сторону ул.покровки, там-то наверняка всё есть. Идя и разговаривая по телефону, я временно отключился от действительности, поэтому, когда меня чуть не сшибла кампания людей, понял, что пора уже на каком-то заведении остановить выбор.
Посмотрев на название двери, из-за которой и появились подпитые граждане, у меня промелькнула мысль, что тут я бывал. И точно! Дверь открылась, и на меня смотрел швейцар, да-да, тот старик, который когда-то летом меня встречал. На его вежливый и добродушный взгляд я не мог ответить отказом и пойти в другое кафе. Фуражка была снята, и он мне слегка улыбнулся:
-Здравствуйте, проходите, мы Вам снова очень рады.
-Привет, дядя, ты меня помнишь?
-Ну, Вас трудно не запомнить. Вы так долго отсутствовали, что я подумал, Вам у нас не понравилось.
-Дааа, сколько лет сколько зим! Как дела?
-Спасибо, на здоровье не жалуемся. Проходите.
Всё тот же жест, спокойный, медленный, но ему нельзя не подчиниться, что ли. Я пошёл по его направлению. Старик следовал за мной и видимо сделал за моей спиной жест бармену, который быстро позвал официантку. На этот раз я ел щи, жаркое, выпил пиво и решал по телефону дела. Изредка поглядывал в зал, а я снова сидел у окна, правда, за большим столом, и наши со швейцаром взгляды не раз встречались. Он поглядывал из-за углового проёма двери на посетителей в зале. Дорожная пробка стала уменьшаться, я расплатился и двинулся к выходу. Мой старик стоял не у двери, а принимал одежду у гостей. «Он же и гардеробщик, шустрый дедок». Я открыл дверь и в этот момент услышал его голос:
-До свидания, приятных выходных!
-Спасибо, пока!
«Хм, а ведь сегодня и вправду пятница! Пиво выпил не зря».Часто бывая в центре, я стал захаживать раз в неделю в это кафе. Даже провёл в нём несколько деловых встреч. Кофе не портился, цены не поднимались, даже музыка из хриплых динамиков не портила атмосферу. Правда, я намного позже понял, почему мне там было комфортно.
И, как- то раз, выходя из кафе в морозный день октября, меня что-то передёрнуло. Я шёл к машине, а чувство неловкости, неудобства, даже вины не проходило. Машина тронулась, а я был подавлен. Что-то не так, где-то я сделал то, что сейчас меня гложет. Стал вспоминать день. Нет, всё в порядке. Потом отужинал в кафе. Итак, именно после кафе у меня испортилось настроение. Что? Что? Швейцар, он же гардеробщик, я с ним разговаривал, потом зазвонил телефон, оделся, вышел. Стоп! Тут меня осенило. Я вспомнил - за всё время моих чаепитий и ужинов, я ни разу не дал ему чаевых! Ни разу. Ни одного раза! В принципе - а что тут такого? Ну не дал, твоё право. Нет, но всё-таки, а почему так вышло? И почему так меня коробит? Надо вспомнить. Летом он только открывал дверь, осенью я брал одежду из рук или мне всё время кто-то, что-то «мешало» с ним расплатиться. И сегодня - я как мудак последний. Ведь он надел на меня куртку. Он встал рядом, руки были слегка сжаты в кулаки, и он ждал. Так, понятно, хорошо, если именно это причина моего плохого настроения, тогда всё исправимо. Завтра же зайду и дам хороший «чай».
Но дела и обстоятельства переиграли мой день на завтра. В кафе я попал лишь через пару недель, чисто случайно, с девушкой. Мы ждали сеанса в кино. Пили коньяк, обсуждали все новости и сплетни, моя подруга даже затронула тему «наличие швейцара в таком убогом заведении», а я злился про себя на те дни, когда не оставлял чаевые. «Ничего, ничего сегодня всё покрою». Заболтались и в спешке стали одеваться. Старик незаметно подходил сзади и одевал нас. Также тихо отошёл и встал, выпрямив руки по швам, слегка нагнувшись. Девушка выбежала на улицу, я, быстро вспомнив свою оплошность достал кошелёк. И… руки стали перебирать деньги, внутри кошелька были одни тысячные купюры. Даже доллары были от 50$ и выше. Всю мелочь отдал официантке. «Чёрт! Чтобы мне провалиться. » Гардеробщик вдруг подошёл к двери и открыл её. Зашли гости. Снятая фуражка, тот же жест, вежливые, отточенные манеры. У меня были секунды для выхода из конфуза. Я выбрал неправильный вариант. Подойдя к Старику, я его обнял, он слегка приподнял правую руку ладонью вверх. Я же шепнул: «Сейчас вернусь». Его рука опустилась. Он посмотрел мне в глаза, слегка сощурился и по-старчески одобрительно моргнул.
Девушка долго меня спрашивала во время и после фильма, и в постели, что со мной произошло? Я был как выжитый лимон. Жуткое опустошение внутри. Не знаю, не понимаю, напасть какая-то…Что так мучаться? Он же просто швейцар, успокойся, расслабься, кафешек море в Москве. Забудь, гони глупую хандру прочь. Забыть? Как забыть те глаза? Те минуты прощания. Тот взгляд, кивок. Фууу, не могу, надо съездить, ведь обещал. Да, надо, иначе не смогу даже мимо проезжать.Что же я за мужик, а? Что за бред со мной происходит?
Я поехал, да, как помню, поехал специально к закрытию кафе, я твёрдо решил провести с ним время. Как? Не знаю, может, просто, с ним чокнуться, пропустить пару рюмок. Ужасно хотелось с ним пообщаться и угостить. Дверь кафе я открыл сам. Уже было видно как сворачивается работа, ко мне вышла женщина и руками показала, что они закрыты.
-Завтра приходите.
-Да понятно. А можно позвать швейцара?
-Кого?
Женщина удивлённо на меня посмотрела, и взяла швабру в руки.
-Ну, был же тут, гардеробщик, пожилой человек.
У меня появилось плохое предчувствие. Но всё же я продолжал:
-Он ушёл уже?
-Давыдыч? Что ли?
-Я не знаю, наверное.
«Боже, я даже не знаю, как зовут Старика!!»
-Он должен был меня дождаться, - соврал я.
-А вы кто ему будете, молодой человек?
-Внук, - вырвалось у меня, я терял терпение и понимал, что могу услышать две новости, и молил бога, чтобы одна из них не была ужасной.Сердце стало сильно вибрировать в моей поганой душонке.
-Внууук? А отчество деда не знаете. Нету его.
-Уехал? Уволился?
С надеждой и горечью, но с и облегчением я выдавил из себя вопросы.
Женщина прервала свою уборку и подошла ко мне. От её взгляда мороз пробежал по коже. Всё стало ясно. Мне захотелось оглохнуть в этот момент.
-Он уехал, навсегда.
Вот так. Кратко, без лишних слов и слёзных рыданий. Разноцветные круги в глазах мешали мне сосредоточиться, я стоял как столб и не знал какие действия совершить. Комок в горле не позволил мне дальше что-либо произнести. Стало душно и отвратительно мерзко стоять мне, как ничтожеству, рядом с Его рабочим местом. Выходя на улицу, я даже побоялся поднять глаза на вешалки в гардеробе, стеснясь, что ли, учуять от них запах его рук. «А руки его пахли каким-то мылом или душил их чем-то. Он не носил перчаток, да-да, вспомнил, руки крепкие, ногти всегда были аккуратно подстрижены! У него были красивые руки не стареющего человека. Боже, я схожу с ума. Сейчас совесть меня убьёт, я это чувствовал, я посмотрел по сторонам – жизнь вокруг продолжается, а Его нет. Кто о нём вспомнит?»
С неба кто – то сыпал тихо снежинки, я снял шапку и посмотрел наверх. Хрупкие, заледеневшие капли природы ложились на лицо и тут же «умирали», смешиваясь с моими, внезапно появившимися, слезами. Из кафе выходили повара и официантки, а я всё стоял и стоял, наслаждаясь запахом, доносившийся из открывающейся двери, гардеробной атмосферы. «Кто я ему? Что сейчас себя корить? Раньше, раньше надо было быть человеком. А мы узнаём о себе лишь, когда Совесть берёт за руку и подводит к могиле близких и друзей».
Я обернулся на следующее открывание двери. Ещё один работник устремился с перегаром домой. Я не устоял и решил вернуться. «Зачем? Не знаю и не понимаю. Что-то надо делать. Он меня одевал…» Но мне помешали войти. Та же уборщица повесила табличку о закрытии заведения. Я постучал в стеклянный проём двери. Тишина. Громче, ещё громче, мой кулак вот-вот разобьёт стекло. В двери повернули ключом, передо мной предстала хорошо одетая женщина, наверное, кто-то из руководства. Позади неё стояла уборщица с, сросшейся с её костлявыми руками, шваброй. «Да, в руках я научился разбираться». Бизнес-вумен держала одной рукой дверь, второй- яблоко, которое постепенно покрывалось её «откусами».
-Што Вам надо?
-Пустите, хочу спросить.
-Таки спрашивайте, мы закрыты.
Увидев, что я потянул достаточно жёстко ручку двери на себя, «Ева» возмутилась:
-Ни хулиганти, атделение рядом.
-Мне надо ..хочу..выяснить..адрес..да! Мне надо адрес…
-Чиго? Идите отсюдава.
И стала закрывать дверь. Попытка не удалась, и я уже стоял в гардеробной. В моих планах не входило грубить или устраивать скандал. Причин не было. Навстречу вышли два непонятных типа мужского телосложения. Наступила пауза. Я облокотился на столешницу в гардеробе. И отдышавшись, а то, что я волновался, заметили все участники моего вторжения, произнёс:
-Задам всего лишь один вопрос. Как мне найти гардеробщика. Он же летом был швейцаром, седовласый, крепкий. Он же Давыдыч. Я. ..я…его... близкий родственник. Вопрос понятен?
Тишина в прихожей ещё стала «мертвей». Люди из кафе переглянулись- то ли стали вспоминать о ком идёт речь, то ли появилось желание вызвать милицию.
-Вам Михаил Давыдович?
Робко, полушёпотом спросила уборщица.
«Если спрошу, как он выглядит, меня не поймут. И в милиции тоже»
-Он здесь в последнее время работал? - спросил я, выпрямляя свой голос.
-Ну да, умер он - уже заговорила любительница яблок осенних сортов.
-Как? - вырвалось у меня и вопрос повис в воздухе. Один из парней, шатаясь, ушёл за стол, на котором, по всей видимости, стояла закуска и выпивка. Я был не вовремя. Повсюду был не вовремя.
-Кааак? Как все умирают.
-Да…да…я понял. А…ну…что…как всё это…у него? Он же здоровяком был.
-Малодой чиловек, мы закрыты. Прихадите зафтра, нам сейчас …панимаете?
-Где он живёт? Я хочу…
-Слышь, пашли за стол, там всё и обсудим, - прервал меня паренёк с большой цепью на шее, - Помянем дядю Мишу.
-И, правда, проходите - «Ева» засуетилась.
Я вошёл и был прав. У людей проходило веселье. Мне указали на стул. Я сел не раздеваясь. Уставился на наливаемый мне стакан.
-Как зовут?
-Карл
-Меня Игоряхой, её (он ткнул в женщину пальцем с перстнем) Алёна. Хозяйка заведения. Давыдыч работал у нас, профи, старая гвардия…бля уходит, никто его не заменит, никто. Сука жизнь…
-Согласен, - тихо сказал я и залпом выпил.
Потом мы много ещё пили, за некоторые тосты не чокались. Мне написали домашний телефон Старика на салфетке. Её я спрятал в левом кармане рубашки, ближе к сердцу. Уходя и прощаясь, спросил:
-А кто сообщил о смерти?
-Баба какая-та, сказала мол так и так…На пасашок налить?- Игорь протянул рюмку.- За живыых?
-Спасибо. За всё. За «живых» зайду в следующий раз.
-Ни уважаишь?
-Благодарю за всё. Пока!
На утро никак не мог вспомнить, сколько дней прошло после смерти. Даже говорили адрес, где он проживает. На 9мая ему подарки домой носили. Не помню, ничего не помню. Всплывают обрезки разговора, и постоянно вспоминаю его глаза. Состояние ужасное, зачем я так себя линчую? Кто он мне? Может, просто, выяснить адрес могилы? И что, что потом?
Смотрел на салфетку два или три дня. Пьяный почерк, семь цифр.«Выкинь и не мучайся!» «Чердак» сносит окончательно, совесть приходит каждую ночь. Чувство вины, глупое и безосновательное, что меня заставило позвонить и поехать по указанному адресу, до сих пор не могу понять.
На звонок ответила женщина, я сказал, что «мне нужно, очень нужно заехать и отдать последнюю дань человеку с большой буквы». Много расспросов, но адрес дали. У метро нашёл платку с цветами:
-Дайте гвоздики, красные
-Сколько?
-Две…ээээ нет… четыре, шесть. Восемь..
-Так сколько?
-Восемь красных.
-Завернуть?
-Не надо, хотя давайте в бумагу хорошую…
-Нет бумаги. Целлофан у нас.
-Хорошо, в самый дорогой целлофан. Красные, восемь штук. Гвоздик, пожалуйста.
-Да я поняла, не глухая…

Дом находился во дворах старой Москвы, там Покровка, здесь Пруды. Дядя Миша жил, как оказалось, совсем рядом с работой. Болели ноги. Прошёл одну арку, вторую, повернул в другой двор и вдруг стал замедлять шаг. Я стал отчётливо понимать, что иду сквозь поколения, которые здесь жили. Вооон на той стене крепился крюк, потом бельевая верёвка, дальше в углу - стоял точильщик ножей, а тут - дети играли в «классики» на асфальте. Наверняка бочку с квасом привозили и оставляли перед первой аркой, а как интересно проезжала пожарная машина? И вечерами из многих окно родители звали детей домой, а те гоняли в мяч, который за провинность отбирал дворник. Вот и вход в подвал к нему в коморку, там печка, мётлы, лопаты. А тут стояла лавка, на которой сидели ежедневно старушки, у них можно было узнать про каждого жильца. Я пробирался к указанному подъезду сквозь ряд дорогих иномарок. Как сейчас на них смотрят свысока те, чьи души, порой, возвращаются в эти дворы?
Код на двери был, но не работал. Старый лифт, как и сам дом, моментально напомнил мне фильмы про сталинское время, когда люди боялись каждого ночного шороха. Забыв узнать по телефону какой этаж, я пошёл пешком. На каждом этаже усиливалась отдышка, и постоянно крутился вопрос «Зачем я иду? Кто я для них? Чего я жду от встречи? Кто эта женщина?».
Наконец-то седьмой этаж. Биение сердца ощущалось во рту. Снова пошли круги в глазах. Немного отдышавшись, стал нервно рвать целлофан. Освободив цветы от упаковки, я скомкал её, и, поглядев по сторонам, спрятал в карман куртки. Подошёл к двери, в квартире было тихо. Я жутко волновался, и напрочь забыл заготовленную речь. «Мальчишка!» Минут через пять я прикоснулся к кнопке звонка. Мне захотелось, чтобы никого не было дома, я тогда оставлю цветы и удалюсь. Навсегда. «Я смогу, я ни в чём не виноват». Вдруг лязгнул замок, дверь легко поддалась и её открыла женщина преклонного возраста. На меня задышало советское время.
-Здравствуйте, я Вам звонил
-Добрый вечер, уже, наверное? Я давно не выходила из дома. Проходите, пожалуйста.
Передо мной стояла в чёрном шерстяном платье практически седая женщина, в волосах была, когда-то дорогая заколка, серебро с жёлтым камнем. Воротник у платья был белый, кружева, вырез. Редкие морщинки на лице, как мне показалось, не слишком устаревали её как женщину. Она отошла назад, выпрямив руки вдоль тела, сжимая кисти рук в кулачки. На них было видно, как надувались вены. Я вошёл в квартиру «Что я тут делаю?!» Протянул цветы. Гвоздики. Красные, восемь штук.
-Вот…возьмите, - едва слышно сказал я.
Женщина взяла цветы, положила на столик в прихожей и обошла меня.
-Давайте я Вам помогу раздеться.
-Да, да конечно, - дрожащими руками я стал быстро расстёгивать пуговицы у куртки.
Она ловко и незаметно сняла куртку, мягко стряхнула волосы с моего свитера.
На полках лежали коробки от больших женских шляп. А на вешалках висели мужские пальто и женские шубки. «Люди приготовились прожить ещё одну зиму». Паркет странно скрипел под ногами.Он, видимо, радовался, что на него наступают не кирзовые сапоги НКВД или супердорогие ботинки московских риэлторов. Женщина унесла цветы, я же продолжал осматривать прихожую, из которой выходили три двери на кухню, в гостиную, третья комната была закрыта. Её посетить я боялся больше всего. «Если там портрет, то я не вынесу его взгляда , нет, не смогу, я слаб, но совесть моя чиста, я тут, я буду…» Мои мысли прервал женский голос:
-Вы откуда?
-Я был постоянным клиентом заведения, где работал Ваш..
Тут я замялся и стал щёлкать костями пальцев.
-Михаил Давыдович мой супруг. В настоящее время я вдова.
-А когда это случилось?
-Девять дней было вчера. Вы в каком заведении с ним познакомились?
И, о ужас!! Я забыл, как называется кафе! Женщина пришла на помощь:
-Где оно? Это кафе или ресторан? Прага? Метрополь? Националь? Вы, наверняка могли там его встретить…
«Нет, это было просто кафе, недалеко от Чистых прудов. Как же оно называлось? Ивушка? Три пирожка? В гостях у …? Нет, всё не то. А вдруг он не говорил, что работает в бандитском кафе?»
-Помню окна большие с видом на пруды…
-Патриарши?
-Да, скоре всего там, в ресторане…Он молодец, я, мы всегда радовались ему, когда он нас оде…обслу....
Говорить и врать я больше не мог. Слёзы подошли к краю начала исповеди.
-Проходите, его комната и наша спальня тут, - и она сделала до боли мне знакомый жест рукой, которому я всегда «подчинялся». Я знал, что так встречают уважаемых гостей, этот жест помогал мне настроиться на хороший вечер. «Боже, в какую историю влип!»
Она приоткрыла дверь, удушливый запах его одеколона и старой мебели, книг и ковров на стенах преградил мне дальнейший путь. В комнате на стуле лежала пижама, листки исписанные, книги возле кровати, обувь, разбросанные галстуки «Да, он всегда был в белой сорочке и галстуке», немытые пару чашек и… не застеленная кровать.
-Я не могу, пока, убираться.…Простите.
-За что?
Я повернулся к ней, её губы еле заметно дрожали. Она по-прежнему стояла в прихожей и не решалась войти, как и я, в Его комнату. Я рухнул перед Женщиной на колени и зарыдал. Меня прорвало, я обнял её хрупкое, старческое тело, которое пахло сигаретным дымом, лавандой и умолял её простить меня. Я едва почувствовал прикосновение её ладони на моих волосах. Она стала поглаживать, а второй рукой вытирала слёзы и искала взглядом платок.
-Встаньте, прошу Вас, что же вы так…не надо, не делайте этого…Ну встаньте, давайте, а давайте чай пить? Попейте водички, хотите воды?
-Да, я выпью воды, простите меня, ради Христа, я так хотел его увидеть, я должен был его увидеть. Понимаете? Несправедливо это, почему он меня не дождался, я так виноват.
-Что же это такое? За что вы себя вините? Может, Миша что-то натворил?
-Дядя Миша святой Человек.
-Как Вас зовут? Меня Лидия Арсеньевна.
-Карл, я тот человек, который хотел поблагодарить Вашего мужа.
Я встал, меня качало, и стал задыхаться.
-Где он похоронен?
-Мишу кремировали. Так всё дорого оказалось…
-Я хочу помочь Вам, поэтому я тут.
-Так… Вы где его …знали?
-Можно попить?
-Да, но я забыла, что ничего к чаю нет. На улице гололёд и я стараюсь не выходить в такие дни. Вы так громко плакали, что с Вами?
-Мы не успели докончить общие дела.
-У Михаила Давыдовича с Вами были дела? - удивлённо и, даже, как-то с гордостью спросила тётя Лида.
-Вот, - я достал из брюк деньги, - возьмите это его доля. Берите, я не успел…
-Нет, я не могу, на что они мне? И потом, я бы знала, он мне всё рассказывает….не надо, куда мне их тратить?
-Как куда? Сейчас столько затрат... Возьмите, очень прошу.
-Нет, я Вас не знаю. У меня хорошая пенсия, ещё есть друзья… Да и потом, теперь мне недолго осталось.
-Вы зря так. Это Ваши деньги, я…
-Не надо, прошу Вас, жалость ни к чему. Мише, может быть, деньги и пригодились бы, мне нет. Они чужие деньги, а я хочу спокойно дожить. Пойду, чайник поставлю.
-О, нет, благодарю, я должен идти.
И стал взглядом искать место, куда бы мог незаметно положить 5000рублей.
-Уже уходите? Как? Я Вас прошу, останьтесь, Вы очень добрый и хороший человек. Вы откровенны и учтивы, у Вас есть манеры. Я очень рада, что Миша…Михаил Давыдович с Вами был знаком. Я быстро сделаю чай.
-Хорошо, сделайте, я сейчас приду. Я в магазин.
«Если сейчас не уйти, повториться слёзный приступ»
-Вы обещаете? - она так посмотрела мне в глаза, в которых я увидел глубочайшую утрату, тоску и безысходность, и в то же время они излучали доброту и искренность своих чувств, что мне лишь хватило сил кивнуть ей в ответ.
Она медленно сняла с вешалки мою куртку, встряхнула, быстро провела щёткой по плечикам, и предложила свои услуги. Когда я надевал куртку, то продолжал держать в кулаке деньги. Лидия Арсеньевна тихо открыла дверь и встала рядом, я посмотрел вниз, потом на её руки - время не пожалела её когда-то красивые ,стройные пальцы, но на них до сих пор смотрелись пару красивых колец, одно из которых было обручальным. Как-то нерешительно, не вызывающе, с очень большой осторожностью я протянул 500руб. Она, поначалу, посмотрела на деньги, потом мне в лицо. Я испугался своего поступка. Она же материным голосом сказала:
-Спасибо, за это мы деньги привыкли брать. Но я возьму лишь в том случае, если вы вернётесь… и скажите правду.
-Я приду.
Протянув деньги, я быстро покинул квартиру. Захлопнув дверь, почувствовал глубочайшее облегчение с одной стороны, но с другой - на меня легла какая-то ответственность за чужого человека. Спустившись молниеносно на первый этаж я столкнулся на выходе с мужчиной. Он держал в одной руке две гвоздики, другой открывал дверь. Знакомым жестом он дал мне понять, что мне уступает дорогу.
Идя по улице, я глубоко вдыхал морозный вечер, и меня мучили сомненья «Что делать дальше? Явно ей сейчас не одиноко, пришёл ещё один из гардеробщиков, может уйти из её жизни? Но я же обещал. Как быть с совестью? За что мне это всё? Ну, умер, сотни умирают в день, а я взвалил на себя груз чужого горя». С такими мыслями вошёл в продуктовый магазин. Долго глядел, что взять к чаю. Позади меня стояли девушки, и что-то громко обсуждали. И в разговоре я услышал название заведения «Алёнушка». Меня как ножом резануло! Точно, Игорь же говорил, что назвал кафе в честь своей жены!! Я взял килограмм пастилы и печенья, и, конечно, конфет «Алёнушка». Подойдя к подъезду, зазвонил телефон, деловой партнёр просил срочно подъехать. Я бегом поднялся на нужный этаж. Звонок. Тишина. Ещё. Мне открыл мужчина. Он был слегка чем-то огорчён.
-Проходите, она прилегла, знаете…давление.
И он рукой, тем самым жестом пригласил меня вовнутрь.
-Увы, я не могу, правда, вот возьмите к чаю. В пакете конфеты, у них такое же название, что и кафе в котором работал…
-Я понял, о чём идёт речь
-Нет, дослушайте, очень прошу передать слово в слово, что я ходил к дяде Мише в «Алёнушку». И я ..я ходил, потому что он держал марку ,вы понимаете?
Слёзы опять подошли к краю моих эмоций
-Я всё передам, ей будут приятны Ваши слова…Спасибо
-У вас есть домашний телефон?
-Есть, а что? Может, зайдём всё-таки в дом?
Мужчина вышел и закурил. Мы продолжили разговор на лестничной клетке. Я попросил сигаретку и с неимоверным наслаждением затянулся.
-Я хочу Вам позванивать, ну, выяснить там, как её здоровье.
-А почему сами не хотите напрямую?
-Мне тяжело.
Записав телефон, я долго прощался за руку с этим Михаилом. Сильная кисть, хороший парфюм и часы. Вместе работали с Давыдычем. Как-то в один из дней дядя Миша вступился за женщину, которую избивал гость гостиницы. Он пожаловался кому надо, и Старика уволили из хорошего места. Потом первый инфаркт, далее пошли неудачи по работе, и старость встретил в «Алёнушке».
Прошло время. И, как-то летом, копаясь среди бумажек, в своём портмоне обнаружил телефон некоего Михаила. Напротив имени был телефон и моя подписка «две гвоздики». Сразу не вспомнив, я отложил записку и стал думать ,кто это мог быть.Через неделю вспомнил. Быстро набрал номер и, поздоровавшись, спросил насчёт Лидии Арсеньевны. Мужской, сонный голос, может даже и не Михаила, сообщил о горе. Я встал со стула и стал твердить нет, нет, нет, нет…
-Она ушла из жизни ещё зимой. Говорила, что Мише там холодно без неё. А кто её спрашивает?
-Я, просто, их знал… А Вы Михаил?
-Нет, я его сын.
-Отцу моё уважение и пожелание удачи. А где он сейчас? Как я смогу с ним увидеться?
-А хрен его знает, где он сегодня. Зимой работы много, а летом…кто шубы носит?
-Да, значит зимой…Я позвоню. А работа у твоего отца нужная, он первым встречает гостей. Учти это, парень…