Разноцветные шары блестели и переливались серебряными узорами в свете фонарей, елки приветливо махали ей своими пушистыми лапами, увешенными гирляндами. Снежинки, одна, изящнее другой, сыпали с неба, ложась ей под ноги пушистым ковром. Джингал-белс-джингалс-белс, - ненавязчиво звенели колокольчики в ее душе. Вся, как сказочная снегурка, в голубом одеянии с опушкой из белого меха, с этими розовыми от мороза щечками, фиолетовыми, широко распахнутыми по детски глазами и с русой, как и полагается в сказках, косой, она не шла, а, казалось, танцевала на этой праздничной улице. Прохожие смотрели ей в след и с каждым шагом в них прибавлялось хорошего праздничного настроения и светлой веры в то, что следующий год будет уж точно лучше предыдущего. Звезды в темном небе перемигивались и блекли на ее фоне. Вот одна из звезд, сверкнув золотым лучиком, упала ей прямо под ноги и разгорелась жарким пламенем.

Манюня приоткрыла целый глаз и увидела, прямо возле вылезшего из рваных ботинок пальца, пылающий окурок. Он нестерпимо жег незащищенное тело. Она вытащила из под рваной тряпки, гордо именующейся пальто, вздутые от голода и мороза пальцы и схватила бычок. Жадно втягивая табачный дым, обжигая кровоточащие, разбитые губы она сделала пару затяжек.

- Манюнь, а, Манюнь. Манюнь, - толкнул ее в бок хахаль Степка, - ну, чо ты, ну подумаешь, перепил вчера и врезал, - жалостливые красные слезящиеся глаза смотрели на Манюню выжидающе. - Бъю, значит, люблю! - он рассмеялся и в свете фонаря блеснули его стальные зубы. - Смотри-ка, лучше, чего я тебе принес, - он протянул ей бутылку шампанского, - тут еще стакан целый остался, - на-ка, пей! - Манюня присосалась к бутылке, аккуратно по глотку смакуя дагестанский напиток. Степка погладил ее по давно немытым и не расчесываемым волосам и гордо промолвил: "Какая ж ты у меня, красивая, как королева!"
Манюня, сложив в голове все доставшееся ей сегодня счастье: курево, шампанское и любящий мужчина подумала: "Какая ж я счастливая!"...

Новый год - время для счастья.
***
Разноцветные шары блестели и переливались серебряными узорами в свете фонарей, елки приветливо махали ей своими пушистыми лапами, увешенными гирляндами. Снежинки, одна, изящнее другой, сыпали с неба, ложась ей под ноги пушистым ковром. Джингал-белс-джингалс-белс, - ненавязчиво звенели колокольчики в ее душе. Вся, как сказочная снегурка, в голубом одеянии с опушкой из белого меха, с этими розовыми от мороза щечками, фиолетовыми, широко распахнутыми по детски глазами и с русой, как и полагается в сказках, косой, она не шла, а, казалось, танцевала на этой праздничной улице. Прохожие смотрели ей в след и с каждым шагом в них прибавлялось хорошего праздничного настроения и светлой веры в то, что следующий год будет уж точно лучше предыдущего. Звезды в темном небе перемигивались и блекли на ее фоне. Вот одна из звезд, сверкнув золотым лучиком, упала ей прямо под ноги и разгорелась жарким пламенем.

Мария приоткрыла глаза и поняла, что ее разморило в тепле патрульного автомобиля. Печка нестерпимо жгла, даже сквозь форменные сапоги. Она вытащила из кармана бушлата сигареты и зажигалку, закурила.

- Маш, а, Маш. Маш, - толкнул ее в бок напарник Степан.
- Чего тебе, - сонно проворчала Мария.
- Маш, новый год, все-таки.
- И чО? - она покосилась на него из под надвинутой на глаза шапки.
- Смотри, что у меня есть, - он протянул ей бутылку шампанского.
- Смена закончится, тогда и выпьем, - строго сказала Мария.
Степан посмотрел на нее долгим взглядом и гордо промолвил: "Какая ж ты у меня, строгая, как королева!"

Мария, сложив в голове все доставшееся ей сегодня счастье: работа, шампанское и любящий мужчина подумала: "Какая ж я счастливая!"...

Новый год - время для счастья.
***
Разноцветные шары блестели и переливались серебряными узорами в свете фонарей, елки приветливо махали ей своими пушистыми лапами, увешенными гирляндами. Снежинки, одна, изящнее другой, сыпали с неба, ложась ей под ноги пушистым ковром. Джингал-белс-джингалс-белс, - ненавязчиво звенели колокольчики в ее душе. Вся, как сказочная снегурка, в голубом одеянии с опушкой из белого меха, с этими розовыми от мороза щечками, фиолетовыми, широко распахнутыми по детски глазами и с русой, как и полагается в сказках, косой, она не шла, а, казалось, танцевала на этой праздничной улице. Прохожие смотрели ей в след и с каждым шагом в них прибавлялось хорошего праздничного настроения и светлой веры в то, что следующий год будет уж точно лучше предыдущего. Звезды в темном небе перемигивались и блекли на ее фоне. Вот одна из звезд, сверкнув золотым лучиком, упала ей прямо под ноги и разгорелась жарким пламенем.

Мария Семеновна приоткрыла глаза и увидела, прямо возле наманикюреного пальца, пылающий уголек из камина. Он нестерпимо жег незащищенное тело. Она стукнула по нему клюкой и огонек погас.

- Мария Семеновна, - слегка касаясь, дотронулся до ее плеча дворецкий Степан Фомич.
- А? Да? Я слушаю! – гордо выпрямив старческую шею, сказала она.
- Мария Семеновна, Вам внуки из Франции шампанское прислали, но я Вам его не дам, доктор запретил! – заискивающе поглядывая на воинственную старушку, проскрипел дворецкий.
- Что ж…отпила я свое, Степушка, - и слеза скатилась по морщинистой щеке.
Степан Фомич жалостливо посмотрел на нее и прошептал: "Какая ж ты у меня, старая, как королева!"

Мария Семеновна, сложив в голове все доставшееся ей сегодня счастье: жизнь, шампанское и любящий мужчина подумала: "Какая ж я счастливая!"...

Новый год - время для счастья.