И процитирую Анжелу : Цитата:
Прерывистая разделительная полоска на выгоревшем под ярким средиземноморским солнцем, изгибающемся шоссе Ницца – Монако-Вилль, на такой скорости почти сливалась в одну сплошную. Но, сидя в салоне, казалось, что машина идет тихо и размеренно, как по родным московским улицам. Мерно урчал мощный двигатель, чуть слышно свистел ветер, залетающий в стальные решетки воздухозаборников. Сквозь зеленоватые стекла очков Картье за окном пролетала уютная, игрушечная деревушка. Анжела еле успевала выхватить глазами причудливые яркие черепичные крыши, знакомые по картинам, виденным в музеях. Вот только фамилии художников как-то не откладывались в ее кудрявой головке. Да и зачем…
- Вильфранш-сюр-Мер… - бархатистый баритон сбоку перекрыл старую песенку «You Are The Sunshine Of My Life», звучащую в динамиках.
- Что? – переспросила Анжела. Ее веселый голос звенел как севрский хрусталь, если задеть вилкой пустой декантер на ресторанном столике.
- Вильфранш-сюр-Мер, детка. Место, которое мы проезжаем. Осталось недолго…
Анжела повернула голову… Да! Это был Он… Он… Загорелое, чуть обветренное лицо, в мужественных морщинках. Волевой подбородок. Озорные голубые глаза скрывались за синими стеклами в тончайшей платиновой оправе. Седеющий густой ежик волос не скрывал высокого лба. Мощные грудные мышцы и бицепсы обтягивал тончайший прохладный трикотаж от Альбера Эльбаза. Крепкие руки, спортивный пресс… длинные пальцы обхватили кожаный руль с двухцветной эмблемой посередине, немного похожей на триколор нашей олимпийской сборной.
- На такой машине, зайка, я готова ехать хоть всю оставшуюся жизнь…
«Черт! Ну почему меня сейчас никто не видит! Ни наша королева Ксюшка из академии, ни этот чертов узбек с форума…» - единственная мысль, которая в эту сладкую минуту омрачала прелестную головку с копной игривых черных локонов.
- На такой?.. Да уж. Наверное. – Он улыбнулся, обнажив ровные жемчужные зубы. – Только, солнышко, не называй меня зайкой. Мне не нравится…
- Хорошенькая такая… - промурлыкала Анжела, поерзав на жестком спортивном кожаном сиденье, - как пантера, готовая к прыжку. Это – «Бентли»?
- Это «Аскари», солнце. – Машина на полной скорости плавно вписалась в изгиб трассы. – Кей-зет один.
- Она что, лучше «Бентли»?
- Тебе это важно, солнце? – Он мягко улыбнулся краешками губ. Помолчал. – Лучше, Ангел… лучше.
Он скосил глаза на левое запястье.
- Ну что, вроде, минут через пятнадцать должны быть на месте.
- Если твои швейцарские не врут.
- Швейцарские? Солнышко мое… я столько не зарабатываю. – Он заливисто засмеялся. – Это – немецкие. Но все равно не врут.
- А немцы делают часы?.. – Анжела выгнула тонкие брови.
- «Ланге и сын» – все еще делают.
Вдали показался небольшой город, растянувшийся в предгорье, стекающий к бухте лазоревого цвета, взрезанной языками пирсов и испещренной белыми пятнами круизных яхт.
- Скоро будем в объятиях Альбера…
- Принца?
- Он уже князь, солнышко. – Он ласково потрепал ее за оголенное шелковистое плечо. Потом – еще раз. – Анжелочка, солнышко, ну вставай… - его голос странно пропел фальцетом. – Встава-а-ай…
По ее телу пробежала морская волна, ее пенная грива ударила в голову… Машина, музыка, Он… все закружилось, растаяло и сошлось в одну светящуюся точку. Как на экране старенького черно-белого телевизора. Анжела с трудом разомкнула глаза…
|
Я не удержусь