В Великий пост КЛюСовых постов не пишем.
Но вспомнить былое, китайское – не грех.
Ночь. Шанхай. Вереница баров в деградирующем райончике типа наших Парковых улиц в Измайлово. Голландцы и немцы с языковыми карточками в руках, выбирающие подруг, девчонки, сутерки, непонятного вида особи, снующие из бара в бар…
Довольно плотный полицейский прессинг: постоянно подъезжающие и отъезжающие полис-кары, кого-то выхватывают, снимают показания, возвращают. Все эти полицейские дела происходят очень мягко, не мешая процессу - этаким бэк-вокалом. Не было возможности вникнуть в особенности взаимоотношений ночной публики с полицией, хотя очень заинтересовался. Понимаете, с одной стороны, у ночных никакого братания или отношений «запросто» с полицаями нет; слушаются беспрекословно, но не затравленно. Похоже на образцовую учебку: все полицейские команды ночными выполняются мгновенно и с некоторой долей показной чёткости. С другой стороны – всё как-то спокойно и тихо, по-домашнему.
Сидел, попивал, наблюдал за интересной и непонятной логикой их взаимоотношений. Девчонки не навязываются, поглядывают так аккуратненько, как в хорошем бутике. Пил-пил, но пора и честь китайскую знать ( в смысле – «познать»).
Плотненькая такая китаяночка, лет 25-ти ( по местным меркам этого бизнеса – практически пенсионерка) с та-акими глаза-ами… Б..тскими-преб..тскими!
Звали её Те. Хорошее имечко, лёгкое. Вполне возможно, что уже модифицированное для удобства белых мистеров.
За стаканчиком доброго китайского винца прошла приятная игра на понижение, уточнение анатомических терминов ( отдельный рассказ), подписание протокола о намерениях - вроде всё… Обернулся было такси поманить ( вереница вдоль баров), а водила уже за спиной стоит в классической восточной услужливой позе. И вот под отеческим глазом полицая старый московский пёс с китаянкой-ветеранкой загрузились в машину и поехали.
«Ну, - думаю, - конечно, избитое выражение «приключений на свою ж… искать», но точное. Вместо того, чтобы спать, сил набираться, а завтра в Шанхайскую оперу сходить, или к Пруду Тысячи Вздохов, или, на худой конец, в Музей бронзовых кувшинов династии Мин – куда попёрся? Вот династия Те надерёт те морщинистую задницу, будешь знать!»
Под такие тревожные мысли закапывались мы всё глубже в шанхайские кварталы.
О-о!!! Чуть не подпрыгнул! Так вот откуда название «Шанхай» для трущобных кварталов в наших городах! Как только не налеплены стеночки, пристроечки, мансарды и балконы! Тесно, вплотную, без всякого просвета ( правда, справедливости ради, надо сказать, что в Шанхае и вообще в Китае повсюду урчат бульдозеры, снося хижины, и растут леса у возводимых стеклянных дворцов).
Чем дальше вглубь, тем больше жуть. Стены и заборы вида уже полуобрушенного, какое-то непонятное тряпьё по закоулкам валяется( может, с белых мистеров снимают, а самих расчленяют? – мелькнула у меня затравленная мысль). Вдруг я почувствовал прикосновение и вздрогнул: китайская ручка легла на мой поющий бамбук. Я приосанился.
Ручка пошевелилась, покопалась в дурацких пуговицах( никто не знает, в какую воспалённую голову пришла мысль заменить на джинсах зиппер пуговицами?! Убил бы, на хрен!!!), и бамбук запел в полную силу. Водитель что-то бормотнул спереди. Красотка Те ответила. Он – ещё.
А я, как дурак, сижу в ночном такси с Розовым Бамбуком, выпрыгнувшим из джинсов и слушаю мелодичную перебранку. Те всё моё хозяйство наружу вывалила, пальчиками с моим Бамбуком и клубнями так ловко занималась, что он вырос раза в четыре по сравнению с стандартным состоянием « UP»!
Я заёрзал и сделал ещё одно языковое открытие. «Кожаная флейта»! - название-то не просто так придумано! Те пальчиками перебирала вниз-вверх так ловко, будто по партитуре клавиши нажимала. Может, древнее китайское искусство какое?! – подумал я, проваливаясь в туман горячечного забытья. В голове метались обрывки полубезумных мыслей: « …сейчас пенисные вены взорвутся, помру от потери крови…, а если эякуляция в такси произойдёт, оштрафуют или нет?!…а если таксист и полиция в сговоре? Запрут в китайский зиндан и конец…Может, мы друг друга не поняли?…может, она хэнд-мэйд и имела в виду за двести юаней?…»
Бамбук разбух так, что уже с трудом умещался на заднем сиденье. «Может, окошко открыть, высунуть, остудить его немного?» – подумал я…
Перебранка Те с таксистом незаметно перешла в ожесточённую стадию, но музыкальность речи не уменьшилась, только модерато сменилось на аллегро и добавились визгливые нотки. Теряя рассудок от эякулятного давления, я вдруг приобрёл способность понимать китайскую речь.
- Как же тебе, сучка, не стыдно? – выговаривал таксист. – Что подумает мистер о нашем государственном устройстве и о внутренней культуре наших граждан?!
- Верти баранку и не 3,14 зди! – огрызнулась моя любовь. – Ма Ню свою на кухне учи!
- Неужели до хаты не могла подождать?! Мистер сидел и сидел себе спокойно, какого х.я ты его за х.й стала дёргать?!
- Х.ли ты дое.ался, водила-мудила?! Я ж тебя не учу, как за ручку передач дёргать! Ты вези давай скорее, хорош счётчик крутить! А то если в восьмой раз по улице Суньятсен проедем, мистер - хоть и дурак дураком – залупится!
- И то правда, - отвечал таксист. – Как учил Конфуций: « тот, кто не слушает голос хлопотливой ласточки, может быть встревожен гуденьем шмеля.»
- Ну ты повы.бывайся, повы.бывайся ещё! Образованность свою показать хочешь?! – обрезала его Те.
« Блин, лучше бы она с ним на пальцах изъяснялась, как с глухонемым, а ртом бы…у меня бы…,мне бы…, ебы..», - подумал я, извиваясь в конвульсиях ( невольно подстраивая движения бёдер под ритмику китайской перебранки). Под давлением Бамбука крыша такси начала вспучиваться выше и выше…, последние движения пальчиков Те обрушили плотину, и я, агонизируя, выгнулся на спинку сиденья. Такси остановилось, Те ловко подсобрала приготовленной салфеткой мою выплеснувшуюся ауру .
«Небось, использует в хозяйстве где-нито…Вот хорошие хозяйки какие…А наши дуры, как ни старайся для них, всё на выброс…. Оттого и бедности у нас столько…», - вяло подумал я, копошась на выход, и попадая выставленной из машины ногой во что-то типа рыбьей требухи.
- Гуда, миста? – с некоторой развязностью в голосе спросил таксист.
- Вери гуда… - отвечал я и добавил сверх счётчика полтинник.
Времени было пол-третьего ночи. Где-то зловеще завыла недоеденная собака.