Начну с того, что Вам (прежде чем пытаться уличать меня в смаковании)
стоило соблюсти приличия (про правила цитирования не говорю) и указать,
что текст, которое Вы привели, принадлежит А.Вознесенскому.

Вынужден Вам заметить, что биографические подробности не способны повлиять
на созданное поэтами только после их смерти (и то не всегда).
Академические и иные исследователи любого чужого творчества всегда
уделяют обстоятельствам, в которых было создано то или иное произведение,
очень серьезное внимание. В этом отношении любые (даже малозначительные)
детали биографии, личной жизни, окружения, времени года, погоды и прочего
способны объяснить многое, а порой и главное. На этом, в частности, зиждется
вся современная психотерапия, сексопатология, работа секретных служб и даже
многими любимый sextalk.

Теперь о сути моих комментариев к товарищеской дискуссии Фриланса и Дона
Карвалио. Их источником стало высказывание последнего:
"Когда Вы берёте на себя смелость хаять творчество поэтов, которые стали
моральными и жизненными ориентирами для целых поколений интеллигенции...".

Если мы начнем рассматривать эту словесную конструкцию с логико-
лингвистических позиций (или здравого смысла), то без труда обнаружим,
что она состоит из двух частей. В первой из них ядро тезиса составляют
глагол "хаять" и существительное "творчество". Очевидно, что это связка
призвана обеспечивать некие эстетические оценки и достаточно нейтральна
по своим бытовым последствиям - на вкус и цвет товарищей нет.

Вторая часть связана с относительно абстрактным понятием неких ориентиров
для целых (наверное, автор хотел написать "многих/нескольких") поколений
интеллигенции. Этот пафосный элемент, без всякого сомнения, относится
к существительному "поэт" множественного числа и родительного падежа,
подчеркнутому местоимением "который" также множественного числа.

Возникает вопрос, следует ли вторая часть из первой или есть ли между ними
какая-либо логическая связь. На мой взгляд, нет. Хаять творчество поэта
вовсе не означает хаять его самого. Само же творчество в качестве основы
ориентиров не рассматривается, так как моральные и иные критерии здесь
применяются исключительно к личности поэта, что вполне оправдано.

Если в первом случае мы имеем дело с эстетическими оценками, то во втором -
с этическими. Термин "моральный" применен Доном по традиции старого
советского заблуждения. Этика -это общая система представлений о правильном
поведении. Мораль - всего лишь преломление этого общего через поведение
индивида. Мораль есть у всех (у каждого своя), а этика - одна одинешенька.
Она вынуждена обслуживать интересы социума, декларируется им и носит для
граждан (или членов) обязательно-принудительный характер.

В этом смысле достаточно сложно представить, что советское общество
(включая в него миф о рабоче-крестьянской интеллигенции) выбирало моральными
и жизненными ориентирами для своих граждан те, которые я позволил себе
привести на примере В.Маяковского и М.Цветаевой. Кое у кого может возникнуть
иллюзия, что самим гражданам предоставлялось право выбора этических норм.
Естественно, они могли проявлять в этом известную свободу, слева и справа
от которой стоял уголовный кодекс и тройки особых совещаний.

По первой части рассмотренного мною текста я выразил полнейший респект
творчеству В.Маяковского, а М.Цветаеву назвал блестящей поэтессой.
Не очень повезло главному герою обсуждения - Б.Окуджаве. Я оценил его
поэтические способности средними. Но это моё, сугубо личное заблуждение,
не имеющее никакого отношения к моральным ориентирам поколений.

Вот, собственно, и всё, что я хотел Вам сообщить про смакование. Надеюсь,
что и Дону Карвалио отдельные места этого текста помогут получить более
четкое представление о той позиции, которую я обозначил в переписке с ним.