Вена. Я люблю Вену, это великолепный имперский город в самом сердце Европы. Туристическая площадь Св. Стефана, роскошная и дорогая Кельмаркт, огромный парк и потрясающий дворец Шёнбрунн… Каждый может найти в этом городе место лично для себя.

Кафе Централь. В самом центре Вены, в 10 минутах ходьбы от Оперы и Собора Св. Стефана, с конца 19-го века располагается это заведение. Не буду говорить за весь мир, но в Европе оно очень популярно. В сезон, хороший столик бронируют за несколько дней. Его зал роскошен - высокие потолки, колонны, лепнина и позолота. но никакой пошлости, никакого дискомфорта. каждый вечер на старом рояле играет старый седой пианист. венские марши, мелодии из оперетт и мюзиклов. Особенно хороши, на мой взгляд, в его исполнении произведения Имре Кальмана. Он играет здесь уже много лет. Ему нравятся апплодисменты, он здоровается с постояными гостями, приходящими выпить чашку кофе, полистать газету и послушать его игру.  После полного забот дня, или в состоянии душевной  тревоги, надо прийти сюда. Сесть за столик, заказать чашку кофе, лучший в Вене штрудель и позволить чарующей звукам завладеть тобой.  Усталость постепенно отступает, мысли успокаиваются и уходят куда-то очень далеко... Тебе хорошо и спокойно, ты не хочешь уходить. Лев Троцкий когда то сказал, что именно в этом кафе была организована революция в России. Вожди большевиков, в большинстве своём, люди образованные и интеллигентные, знали толк в красивой жизни. В этом замечательном месте хорошо готовить революцию.

Венская история

Я заметил ее практически сразу, как мы вошли – довольно нелепый старомодный красный берет и полупрозрачная розовая шаль на плечах. Она сидела одна, за небольшим круглым столиком под вешалкой для верхней одежды, с закрытым меню и стаканом воды, подаваемым бесплатно в любом уважающем себя венском заведении. Наш любимый стол оказался почти напротив нее, стоило лишь чуть повернуть голову вправо или  просто бросить взгляд немного в сторону - недорогое пальто на спинке стула и небольшая темного цвета картонка в руках. Лицо было задумчиво и грустно,  в глазах - пустота, лишь шевелились губы в беззвучном разговоре. На вид ей было лет 65 – еще довольно крепкая старушка, судя по виду, явно местная жительница. Недорогая, но аккуратная чистая одежда, немного бижутерии - было видно, что фрау постаралась одеть всё лучшее, что было в ее гардеробе.

Давний знакомый, официант Иоганн, суетился вокруг нас, отработанными движениями раскидывая крахмальную белоснежную скатерть и, одновременно сервируя стол.  Ничего не ев с самого утра, (а было уже восемь вечера), и с трудом досидев англоязычную  мессу в соборе Святого Стефана, все мысли были направлены на выбор очередной венской вкусности. Краем глаза я периодически замечал ее взгляд на нашем столе, но посмотреть в ответ и улыбнуться, как это принято почти повсеместно в старушке Европе, почему то не хотелось. Покончив, наконец, с муками выбора и отправив Иоганна выполнять заказ, я решил немного понаблюдать за необычной посетительницей. Старый пианист, как обычно, играл устоявшийся репертуар из венских вальсов и мюзиклов Кальмана, немного разбавленный Фрэнком Синатрой и отрывками из «Призрака Оперы». Галдящие, как вороны в Шёнбрунском парке, туристы, почти перекрывали звуки старого рояля в полном народа зале. Она так и сидела за столиком с бесплатным стаканом воды, ведя одной ей понятный разговор, всё также периодически бросая ничего не значащие взгляды на нас, в то время как Иоганн ловко сгружал нам тарелки и бокалы. Намазывая маслом чудесную венскую булочку, я вдруг понял, что кусок почему то не лезет мне в горло, несмотря на поистине волчий голод.

- Наташ, посмотри на странную бабульку за соседним столом! По-моему, у нее проблемы – просто сидит, ничего не заказывает, вся какая-то в задумчивости.

-  Я тоже её заметила, действительно странная.

С трудом пропихнув в себя четвертинку булочки, я решил съесть пару ложек супа – возможно, пойдёт лучше. Бросив мельком взгляд на соседний столик, я понял, что есть уже не хочу – перед ней стояло самое дешевое блюдо из меню, двухевровая  тарелочка с разрезанной пополам  булочкой и ломтиками сыра внутри.  «Господи, да у неё же банально нет денег!», пронеслось в голове.  «Всё - таки пора поесть», подумал я и снова взялся за ложку. Осилив, за последующие пять минут, еще пару ложек, взглядом я не отрывался от соседнего стола. Она, все также иногда шевеля губами, в разговоре сама с собой, ела, запивая водой свой сэндвич.

«Твою ж мать, надо либо валить отсюда, либо что-то сделать», - крутилась одна и та же мысль.  Так мучавшее меня решение, вдруг, пришло.

- Дорогая, пойду взгляну что бы выбрать сегодня из десертов! – сказал я, поднимаясь из-за стола.

-Иоганн, ты видишь эту пожилую фрау за столом напротив нас? - спросил я, проходя мимо столика со стопкой меню и кассовым аппаратом, на пути к витрине с десертами.

- Да, мистер Петров, она сидит уже довольно давно. – ответил Иоганн со своим, давно ставшим  привычным, сильным немецким акцентом.

- Иоганн, по-моему, у нее проблемы и, к тому же, нет денег.

- Я давно на нее смотрю и тоже так думаю, мистер Петров. Но что я могу сделать, я всего лишь официант. А в чём дело?

- Иоганн, я хочу попросить тебя об одной вещи: сейчас ты подойдёшь к её столику и предложишь сделать абсолютно любой заказ, скажешь, что это комплимент и весь заказ за счет заведения. Всё запишешь на  мой счёт, но, ни в коем случае, не говори про меня. Хорошо?

- Уже иду! Спасибо вам, мистер Петров! – лицо Иоганна стало вдруг мягким и задумчивым.

Дойдя, наконец, до витрины с десертами и покрутившись, для вида, около неё с полминуты, я вернулся к себе за стол. Почтительно нагнувшись к фрау и что-то объясняя, Иоганн довольно грамотно закрыл нас от ее взглядов. Через минуту перед ней появился бокал с вином (по виду, шампанским).

«Твою мать, уважаю бабку!» - я представил ее, лет сорок назад, молодой и веселой, сидящей в этой же кофейне с таким же бокалом шампанского.

- А бабуська то гуляет,- сказала вдруг Наташа, поймав  мой взгляд.

Количество туристов всё уменьшалось, музыка старого тапера звучала все громче, и на душе становилось неожиданно спокойнее. Доев, наконец, остывший суп, я снова посмотрел на старушку – она снова что-то тихо рассказывала Иоганну. Через несколько минут, высвободившись из-под её внимания, он метнулся на кухню а затем к витрине с десертами. Вскоре перед ней стояла тарелочка с куском знаменитого торта «Кафе Централь» и блюдце с горкой маленьких красных шоколадок, подаваемых к чаю или кофе в виде комплимента в количестве одной штуки на человека (Иоганн явно не пожалел). Она пила шампанское маленькими глотками и слушала музыку, периодически аплодируя вместе со всеми, и даже насвистывала в такт арии из «Принцессы цирка». Глаза ее ожили, губы чуть улыбались. Периодический проносившийся мимо нас со своим тяжеленным подносом Иоганн, тоже улыбался, изподтишка восторженно показывая мне большой палец правой руки, и только мы двое понимали значение этого жеста.

«Наташ, не пора ли нам посчитаться и еще немного прогуляться?», спросил я, смотря на часы. Было без пятнадцати десять.

- Иоганн, битте цаален!- я направился мыть руки, заляпанные очередной десертной вкусностью. Возвращаясь, я специально прошел совсем близко с её столом, чтобы все-таки рассмотреть – что же такое она все время крутила в руках. Это была маленькая черная карточка, размером с обычную визитку, на ней была наклеена фотография какого то седого господина в строгом костюме и галстуке.

«Да у неё же…», успело пронестись в голове и сердце снова начало падать куда то.

- Мистер Петров, можно вас? – услышал я вдруг тихий голос Иоганна.- Спасибо Вам, мистер Петров!

- За что же, Иоганн? – не понял я.

- Мистер Петров, она рассказала мне – у неё недавно умер муж, и она приходит сюда потому, что не может сидеть дома совсем одна. Даже наш менеджер не стал меня ругать за то, что я так много времени занимаюсь ей, в ущерб другим клиентам.

Наконец, Иоганн принес счет – её заказ был где-то на 10 евро: бокал самого дешевого австрийского секта и кусок фирменного торта.

«Данке шён! Данке шён. Вилен данк!» слышалось справа – она снова поймала Иоганна за рукав форменного пиджака.

Уходя, я бросил на неё последний взгляд, глаза ее смотрели куда то далеко, губы всё также чуть улыбались, а руки сжимали картонку с фотографией. Я не желал ей долгой жизни, вряд ли она была ей нужна, я желал ей лишь поскорее встретиться с тем, кого она потеряла и о ком тихо грустила.

По щеке неожиданно поползла непонятно откуда взявшаяся слеза, пришлось сделать вид,  что у меня зачесался глаз.

vae vobis, scribae et pharisaei hypocritae...

Действия: